Американская трагедия - Страница 129

129

Поговорив несколько минут с Томом и Эмилией, она прошла в кухню, где мать была занята рождественскими приготовлениями. Роберта хотела подготовить почву, сказать несколько слов о ферме и о своей жизни в Ликурге, но, когда она вошла, мать, взглянув на нее, заговорила первая:

- Ну как, Бобби, довольна, что вернулась?.. Наверно, теперь в деревне тебе все кажется жалким по сравнению с Ликургом, - с грустью прибавила она.

Она окинула дочь восхищенным взглядом - и по этому взгляду, и по тону матери Роберта поняла, что мать считает ее положение в городе очень завидным. Роберта быстро подошла к ней и горячо ее обняла.

- Ах, мамочка! - воскликнула она. - Лучшее место в мире - там, где ты! Ты же знаешь!

Вместо ответа мать только посмотрела на нее добрыми, ласковыми глазами и погладила по плечу.

- Ну, Бобби, - сказала она мягко, - ты ведь знаешь, как я тебя люблю.

Что-то в голосе матери напомнило Роберте долгие годы, когда они нежно любили и прекрасно понимали друг друга - понимали не только потому, что горячо желали счастья друг другу, но и потому, что всегда до сих пор чистосердечно делились всеми своими чувствами и настроениями. Это воспоминание растрогало Роберту чуть не до слез. В горле застрял кои, и глаза увлажнились, как ни старалась она скрыть свое волнение. Как было бы хорошо все рассказать матери! Но, поддавшись своей любви к Клайду, опозорив себя, она сама воздвигла между собой и матерью преграду, которую - теперь она видела это - было нелегко разрушить. Здесь, в провинции, нравы были слишком строги - даже ее мать не составляла исключения.

Она колебалась несколько мгновений: ей хотелось быстро и ясно описать матери всю тяжесть своего положения и встретить если не помощь, то сочувствие. Но она сказала только:

- Как бы мне хотелось, чтобы ты все время была со мной в Ликурге, мама! Может быть...

Роберта спохватилась, чувствуя, что заговорила без должной осторожности. Она едва не сказала, что если бы мать была с рею в Ликурге, она сумела бы, пожалуй, устоять против настойчивых требований Клайда.

- Да, я верю, что тебе меня недостает, - сказала мать. - Но все-таки тебе лучше жить в городе, ведь правда? Ты же знаешь, как нам тут живется. А там у тебя работа, которая тебе нравится. Разве я ошибаюсь?

- Да, работа неплохая. Мне нравится. Хорошо, что я могу немного помогать вам, но только не слишком приятно жить одной...

- А почему ты ушла от Ньютонов, Бобби? Разве Грейс так уж несносна? Я думала, что она составит тебе компанию.

- Сначала так и было, - ответила Роберта, - только у нее совсем нет знакомых молодых людей, и она ужасно ревновала меня к каждому, кто был хоть капельку внимателен ко мне. Я никуда не могла пойти одна: она хотела непременно всюду бывать вместе со мной. Ты же понимаешь, мама, две девушки не могут гулять с одним молодым человеком...

- Понимаю, Бобби, - засмеялась мать и прибавила: - А кто же он?

- Мистер Грифитс, мама, - сказала Роберта после минутного колебания. Словно при внезапной вспышке света она ясно увидела, как необычайно это знакомство, какой разительный контраст со здешним обыденным мирком... Каковы бы ни были страхи Роберты, самая возможность соединить свою жизнь с жизнью Клайда была восхитительна. - Но ты никому не называй это имя, прибавила она, - он не хочет, чтобы об этом знали. Его родные очень богаты, понимаешь. Им принадлежит фабрика, то есть его дяде. Но на фабрике есть такое правило, что никто из служащих - никто из начальников - не должен заводить знакомства с работницами. Он ни с кем и не знакомится. Но он любит меня, а я - его. Это - другое дело. И потом, я хочу перейти на другое место, тогда эти правила не будут нас касаться. Тогда нам можно будет не скрывать, что мы знакомы.

Роберта тут же подумала, что теперь все это, пожалуй, не совсем верно. Клайд в последнее время так изменился к ней, а она отдалась ему так неосторожно, не получив от него обещания жениться... Может быть (это было пока смутное, неясное опасение), может быть, он не позволит ей говорить об их близости не только теперь, но никогда! И ведь если он разлюбит ее и не женится, она тоже не захочет, чтобы кто-нибудь знал об этом. В какое жалкое, трудное и позорное положение она себя поставила!

А миссис Олден, узнав так случайно о странном и, по-видимому, тайном характере этого знакомства, не только встревожилась, но и смутилась: она очень беспокоилась о счастье Роберты. Правда, говорила она себе, Роберта такая хорошая, чистая и осторожная" - лучшая из ее детей, наименее эгоистичная и самая разумная, - однако все возможно... Но нет, вряд ли кто-нибудь может легко обмануть и обесчестить ее. Она слишком скромная и порядочная девушка. И миссис Олден спросила:

- Так ты говоришь, он родственник владельца фабрики, мистера Сэмюэла Грифитса, о котором ты писала?

- Да, мама, племянник.

- Этот молодой человек служит на фабрике? - с удивлением спросила мать.

Она не понимала, как могла Роберта привлечь человека, занимающего такое видное положение, потому что с самого начала не сомневалась, что он член семьи Сэмюэла Грифитса, владельца фабрики. Это уже само по себе было тревожно. Обычный результат подобных отношений всегда и везде один, и потому, естественно, она очень боялась за Роберту. И все же ей казалось, что девушка с красотой и практичностью Роберты, пожалуй, сумеет без ущерба для себя поддержать это необычайное знакомство.

- Да, - просто ответила Роберта.

- А какой он, Бобби?

- Он ужасно милый! Такой красивый, и так мил со мной! Моя работа была бы совсем не так приятна, если б он не был такой благовоспитанный. Он умеет поставить всех этих девушек на место. Он племянник председателя компании, понимаешь, и поэтому работницы очень его уважают.

129